[Amurchik]

ФБ окончилась и можно пособирать те хлебные крохи, что я на ней оставила))
Обе мои команды оказались настоящим, не побоюсь этого слова, сокровищем.
Околачиваясь рядом с талантливыми людьми, и сам начинаешь что-то творить.
Итак, скромные плоды для фандома SailorMoon

Выходной

Название: Выходной
Автор: Nerissa-Viki
Бета: Мен
Размер: мини, 1426 слов
Пейринг/Персонажи: Сецуна, Маленькая Леди (Чибиуса), Серенити
Категория: джен
Жанр: флафф, юмор, повседневность
Рейтинг: от G до PG-13
Краткое содержание: У Сецуны выходной и она уже знает, чему его посвятить.

Весна, Токио.
Невзирая на то, что своим домом Сецуна считала Хрустальный Токио, она любила и этот город, так сильно отличающийся от своего «потомка».
Для Сецуны пространство всегда имело относительный характер и, поэтому она могла позволить себе «попутешествовать». А раз можешь, почему не сделать?
Впрочем, в силу присущей ей от природы рассудительности и выработанного за века чувства повышенной ответственности, Сецуна не злоупотребляла этой возможностью, ограничиваясь перемещениями в часовой линии конца двадцатого века – начала двадцать первого. Этот период был ей особенно дорог.
Иногда ее появление в этом времени не зависело от ее желаний, а диктовалось необходимостью вступить в схватку с порождениями тьмы, но и удобный случай повидать своих новообретенных подруг ей также выпадал. В такие моменты, потакая своим маленьким слабостям, из всех времен года хранительница выбирала весну с ее ненавязчивым теплом, цветущим буйством растений и радостными лицами людей. А в ее будущем, между тем, лето…
Ей припоминались те времена, когда воительницы были юны и неопытны, всего остерегались, все для них было в новинку. Они, как неоперившиеся птенцы, с восторгом и надеждой внимали каждому ее слову, безоговорочно доверяя ее опыту, знаниям и мудрости.
«Одинокий воин, охраняющий Врата Времени. Никто не видел ее, и никто не знает о ее существовании. У нее такие печальные глаза» – так, кажется, они говорили, впервые встретив её?
Сецуна невольно улыбнулась: что бы они сказали сейчас, застав ее в уютном уличном кафе, преспокойно попивающую кофе? Она была уверена, что знает ответ, и он был ей не по нраву. Каждая их встреча начиналась с одного и того же – опасений, предчувствий, страхов, застывших в их глазах. Да, они были храбрыми, она даже не ожидала от них такого упорства, самопожертвования и веры. В глубине души она признала их, поверила в них, полюбила не меньше, чем их двойников из будущего, но никогда не признается в этом ни тем, ни другим. Чувства, которые она испытывала к ним и о которых молчала, выражались в ее заботе, тревогах и помощи.
Нет, не о том она думала, совсем не о том. Сецуна вдохнула весенний воздух, наполненный ароматом сакуры; лепестки вокруг нее парили в причудливом танце, а погода стояла такая, что любое лето позавидовало бы. Здесь и сейчас не существовало ни прошлого с его нескончаемым парадом пришельцев, ни будущего, за которое они все заплатили высокую цену. Мир продолжал жить, планета вращалась, звезды зажигались и гасли, а миллиарды живых существ упорно не замечали всего того, что выходило за рамки их понимания, и лишь избранные уравновешивали баланс мироздания. Остальные от рождения до смерти пребывали в неведении, отрицая судьбу, или наоборот – оставляя все на ее милость. Их Сецуна называла «спящими».
Респектабельного вида токийцы, представлявшие собой, по всей видимости, касту добросовестного офисного планктона, прошли мимо, все как один, то и дело, поглядывая на часы.
«Спешат» – усмехнулась Сецуна.
– Момо-тян, давай быстрее! Мы опоздаем, и Кирико-сенсей выставит нас из класса! Я не хочу, чтобы Якуро-кун подумал, что я глупая, он такой классный!
Школьницы лет 14 пронеслись мимо со скоростью света, не видя никого и ничего: они опаздывали, как и за день до этого, и на прошлой неделе. Как опоздают и месяц спустя. Времени, им не хватало времени, так они считали. Так ли это?
Сецуна, в свою очередь, могла бы с этим поспорить, как и со многими другими убеждениями мелькающих мимо людей. Но стоило ли? Разве возможно объяснить обычному прохожему, что нельзя винить Время, вращающее этот мир и сотни параллельных ему, в мелких человеческих неурядицах?
Как бы там ни было, сегодня ничем подобным она заниматься не собиралась, решительно пресекая любые мысли о работе.
Ласковый ветерок погладил ее мягкие, темные, отливающие изумрудом волосы, хваля за старания, как будто мог слышать, о чем она думает.
Особое состояние, когда жизнь кажется прекрасной, торопиться некуда, и хочется наслаждаться и радоваться, не покидало душу Сецуны.
В эту пору дня в кафе всегда было немноголюдно: время завтрака прошло, а до ланча оставались добрых несколько часов, и все – в ее распоряжении.
Ровно в полдень ее ожидали во дворце на заседании совета по… А кто его помнит, по какому поводу они заседают на этот раз? Она точно не помнила. Вверенный ей сегмент всегда и во всем был примером для подражания: проверен, подотчетен, в полной боеготовности, если понадобится. Порядок, дисциплина, готовность – вот три неизменных кита ее жизненной и управленческой философии.
Правда, и во времена расцвета Хрустального Токио под мудрым руководством короля Эндимиона и Нео-Королевы Серенити она по-прежнему отвечала за пространственно-временные изменения и целостность внешних границ Солнечной системы. А там, честно говоря, проинспектировать что-либо было практически невозможно, разве что астероиды на баланс поставить, да и те периодически, то рассыпались, то отбивались… Поэтому спала, как правило, Сейлор Плутон сном младенца, не переживая по пустякам государственной важности и не видя в кошмарах Ами с ее космической бухгалтерией.
Так повелось, что каждый второй четверг месяца первая половина дня у Хранительницы с портфелем министра была свободна. Не слишком часто? Сецуна согласилась бы с таким утверждением, но лучше зернышко в каморе, чем росток на поле.
В те недолгие часы своего личного времени она сбегала в прошлое, предпочитая его непредсказуемость идеальному Хрустальному Токио, ставшему оплотом силы и справедливости для всего остального мира. Скучно? Сецуна согласится с этим утверждением и, наверняка, что-нибудь поменяет, но лет так через пятьдесят, когда насладится беззаботной суетой тех, чью безоблачную жизнь приближала и оберегала на протяжении тысяч лет.
Впрочем, сегодняшний ее выходной выбивался из череды предыдущих целью повышенной важности. Все дело в том, что через три дня должен был состояться грандиозный прием по случаю десятилетия юной наследницы престола Хрустального Токио. Официальное приглашение уже пару недель как пылилось на столе в ее кабинете, а неофициальным женская половина королевской семейки прожужжала ей все уши задолго до этого. К счастью, ее в этом году не нагрузили ни составлением меню, как Макото, ни списком приглашенных, чем обычно занималась исключительно Ами, ни украшением дворца (Минако и Рей подвернулись под руку королеве до нее). К несчастью, Сецуне выпала роль немого слушателя: ей рассказывали обо всем, что сделано и что только предстоит; на что времени в обрез и что требуется переделать. В итоге, пока Маленькая Леди с восторгом в глазах вычеркивала дни в календаре в ожидании заветной даты, остальные обитатели дворца сбивались с ног, завершая последние приготовления к празднику.
Расплатившись за кофе, Сецуна покинула уютное местечко и направилась прямиком к недавно открывшемуся торговому центру. А искала всезнающая Сейлор Плутон в штатском ни много ни мало, а подарок для именинницы. Задачка перед ней стояла, надо отметить, посерьезней патрулирования астероидного пояса Сатурна. Что купить ребенку, в котором души не чают все, и в первую очередь – родители, готовые баловать и лелеять свою отраду? Впрочем, достаточно небольшого наблюдения, чтобы понять: балуют, но не потворствуют бездумно любой детской прихоти. А значит, и у всеобщей любимицы должно найтись желание, о котором родители и слушать не хотели. О нем и поведала девочка надежной и всепонимающей Пи на прогулке за пределами дворца…
И снова улыбка. Сецуна просто не способна была думать о Маленькой Леди без приятного тепла в сердце. Она как вживую увидела трогательный момент признания: воодушевленные сияющие глаза, сбивчивый от волнения рассказ, зажатая в руке журнальная страница – как не поддаться на просьбы ребенка? Хотя, сколь сильной не была любовь Сецуны к принцессе, она не могла не замечать, как искусно та порой играла на чувствах близких людей, за что частенько получала выговор. Но сейчас, решила Сецуна, не тот случай. В День Рождения мечты должны сбываться, по крайней мере, детские.
Долго искать ей не пришлось. Заветная вещица ждала на той же витрине, где она заприметила ее ранее. Отполированные до блеска, розового цвета роликовые коньки с замысловатыми узорами, отдаленно напоминавшими кроликов, и золотистыми колесиками – дорогая вещь и стильная. Для кого, как не для принцессы?

Во дворец Сецуна вернулась строго в назначенное время, сохраняя приподнятое настроение и то и дело мимолетом представляя счастливое личико Маленькой Леди, когда та откроет подарок.

***
Двумя неделями позже Сейлор Плутон посетила дворец с очередным докладом. Будучи на полпути к кабинету Эндимиона, она стала невольной свидетельницей интереснейшей сцены между королевой Серенити и ее дочерью.
– Маленькая Леди…
– Да, мамочка…
– Ты ведь обещала не кататься на роликах по дворцу.
– Да, мамочка.
– Тогда, может быть, ты объяснишь мне, что случилось с тремя напольными вазами из восточного крыла?
Сейлор Плутон поджала губы, сдерживая смех: сомневаться, что юная наследница приложила к этому руку, не приходилось. Оставаясь незамеченной, воительница начинала понимать, в чем, собственно, весь сыр-бор.
– Мамочка, это не я! – пискнула девочка и взлетела по лестнице на второй этаж, увеличивая расстояние между ней и, явно прибывавшей не в духе, матерью.
– И почему я должна тебе верить, учитывая тот разгром, что ты оставила после себя в оранжерее? – спросила королева, подбирая юбки, видимо намереваясь поймать дочь во что бы то ни стало.
– Эмм, я же извинилась. Что еще я могу сделать?
– Взять веник и немедленно все убрать! – донесся затихающий ответ.
«Пожалуй, это не к спеху, – решила Сейлор Плутон и поспешила удалиться в более безопасное место. – Зайду позже».

Жемчужина их сердец

Название: Жемчужина их сердец
Автор: Nerissa-Viki
Бета: Мен
Размер: миди, 5206 слов
Пейринг/Персонажи: Мамору/Усаги, dark!Минако
Категория: джен
Жанр: драма, ангст, даркфик
Рейтинг: R
Краткое содержание: светлые огоньки в полумраке человеческих душ – бесстрашные воины, ставшие на защиту Земли. Принявшие однажды знамя боя, они навсегда связали себя безмолвной клятвой. Но так ли легко бороться за добро и справедливость, не ожидая ни наград, ни благодарности? Мир на планете – об этом ли грезят сенши лунными ночами, и на что они готовы ради его сохранности?
Примечание: Заочная смерть второстепенных персонажей, возможен ООС.

Глава 1

«Я не могу поверить! За что мне такое неожиданное счастье?
Замешанное на чужой крови, оно словно алой нитью указывает мой путь, почти забытый, утерянный, но по-прежнему истинно верный.
Я – путник, сбившийся с дороги, но, какой бы узкой и ухабистой она ни была, я не сверну с нее никогда. В борьбе за выживание закаляются тело и разум, покоряются вершины. Моя вершина слишком близко, чтобы отступать назад.
Невзирая на эпоху и порядки, люди везде и всегда подчинялись одному закону: закону силы. Глупые, несчастные создания слишком хорошо применяют его в состязании за власть, деньги, место под солнцем. Мне не жаль ни их, ни напрасно погибшего в войне тщеславия. С чего бы? Фальшивки не должны сидеть на троне, произносить громкие речи и решать судьбы.
Терпение… Иногда мне его не хватает. Оно одновременно добродетель и наказание, но и ему приходит конец.
Не могу поверить, что этот день так близок: пробьет час, взойдет Луна, и время повернется вспять… Я исполню начертанное мне, клянусь!
Невидимые для окружающих Радость и Свобода танцуют вокруг меня, я чувствую кожей их прикосновения. И Месть… Месть совсем рядом, по сути, она единственная была со мной, поддерживала, вела, не позволяя сломить мою волю; поднимала с колен; допивала за меня отчаяние. Незаметно мы слились в одно целое – я дышу ее воздухом, думаю ее мыслями, живу общей с нею целью. Месть – мое второе имя, скрываемое ото всех, но скоро, совсем скоро я выйду на свет и во всеуслышание заявлю этому проклятому миру о себе.
Смейся, радуйся, веселись, Цукино Усаги, Сейлор Мун, Принцесса Луны, пока можешь. Сегодня ты заглянула в мои глаза, но не узнала меня. В следующую нашу встречу все будет кончено – для тебя. Твоя смерть откроет двери в новую жизнь для меня».

Машина на большой скорости неслась по дорогам ночного Токио, игнорируя дорожные знаки, сигналы светофоров и гудки встречных автомобилей.
– Мамо-чан, быстрее, пожалуйста, быстрее! – Усаги вцепилась в ремни безопасности, напряженно всматриваясь вдаль. Мысленно она была за километры отсюда, со своими подругами, но физически – оставалась зависимой от металлической коробки, передвигающейся со скоростью черепахи.
– Усако… – процедил Мамору сквозь зубы. Он не меньше нее волновался за друзей, но не поддавался панике. Его невеста, напротив, пребывала на грани истерики. – Успокойся, возьми себя в руки. С ними все будет в порядке. Вспомни, из скольких передряг они выходили победителями, уверен, этот раз не станет исключением.
– Знаю, но голос по телефону сказал… – девушка умолкла, боясь, что сказанное вслух воплотится в реальность.
Мамору понимающе кивнул: разум разумом, а сердце от доводов меньше болеть не станет. Усаги всегда была душой компании, ежеминутно окутывая всех своей неиссякаемой любовью и заботой, переживая каждую неудачу и болея за успех любого, даже самого незначительного начинания. И это работало. Там, где появлялась она, все становились чуточку счастливее и добрее. Наказанием за этот светлый дар была боль, которую она пропускала через себя. Ее мучила невозможность спасти всех и сразу, она упрямо не желала принимать правила жизни, называя их жестокими. Мамору становилось все труднее удерживать ее от импульсивных поступков, отговаривая использовать силу Серебряного Кристалла на благо какого-нибудь разуверившегося в жизни бедняги. Но это оставалось мелочами до тех пор, пока аргумент «опасно» давал результат. Сейчас же дело обстояло по-другому: известие о произошедшей автокатастрофе повергло Усаги в глубокий шок. Возвращаясь из Осаки, девочки попали в аварию и, судя по весьма сдержанным комментариям диспетчера отделения скорой помощи, прогнозы были неутешительными.
Мамору невольно задался вопросом: на что пойдет Усаги, если жизнь подруг окажется в смертельной опасности?
Он выжал педаль газа до упора. В отличие от невесты, он давно понял, насколько этот мир неидеален. Жестокость людей, тотальное безразличие к окружающим, жажда наживы, презрение к состраданию и взаимопомощи… За что он и девочки боролись, какие ценности отстаивали на протяжении семи лет? Чем подросток с кастетом лучше йомы?
Иногда, просматривая новости, он ловил себя на мысли, что Хаос не рассеялся, он здесь – ближе, чем они могут себе вообразить – крепчает, упиваясь слабостями и пороками человеческих душ. Позавидовал повышению друга, отравил кошку соседа, стащил мелочь в ночном магазинчике – ерунда, порыв, больше не повторится? А больше и не надо.
«Второстепенно» – говорил он себе каждый раз, выключая телевизор или выбрасывая скомканную газету в мусорное ведро. Не бесчинства и стычки видел он в кошмарах, постоянные мигрени напоминали ему, кто он и что для него приоритетно. Его планета гибла от рук своих же жителей. Некогда цветущая Земля стонала под гнетом ограниченных существ, называющих себя людьми, и умоляла о помощи того, кто носил в себе ее «сердце».
Он все меньше считал их победу финальной, называя ее про себя отсрочкой. Дико звучит… Расскажи он кому о своих предположениях, над ним бы просто посмеялись, а после накормили бы уверениями, что Хаосу нет пути назад в их мир, ведь Свет Надежды всегда сможет его прогнать. Как же, как же… Не поэтому ли Сейлор Плутон по-прежнему у Врат, не хобби ли у нее такое? А Харука и Мичиру? Успешные, известные, гастролируют, соревнуются, а во взглядах напряжение, ожидание… знание.
Трели Усаги о счастливом будущем уже не отзывались эхом одобрения в его душе, в какой-то момент их общая мечта дала трещину и раскололась пополам. Безграничное доверие, так долго связывавшее их, куда-то подевалось, сменившись каждодневными компромиссами. Он все отчетливее понимал, что они с ней живут в отдельных параллельных мирах. При этом ее мир, сказочный, с непрерывным звоном колокольчиков и наигранным весельем, никак не пересекался с его, наполненным военными действиями, экономическими кризисами и высокой криминогенной обстановкой.
Черный BMW въехал на парковку у здания центрального токийского госпиталя. Едва машина затормозила, Усаги выскочила из салона и помчалась к раздвижным дверям.
Отыскать дежурный пост не составило труда.
– Пожалуйста, скажите, что с моими друзьями!
Дежурная медсестра оторвалась от монитора и посмотрела на взволнованную посетительницу. Вид расстроенной девушки ее, казалось, ничуть не тронул. Сколько их таких, как эта блондинка? И все ходят, и всем от нее что-то надо. Надоело, всем она обязана. А о ней кто-нибудь подумал? Каково отвечать каждому по поводу и без, любезничать и сочувствовать? Как же она ненавидела ночные дежурства.
– Имя, – прозвучал стандартный вопрос.
– Уса… Цукино Усаги, – дрожащим голосом ответила девушка, не понимая, какое значение имеет ее имя, когда судьба подруг под угрозой?
Тонкие пальцы пробежались по клавиатуре, выискивая нужную информацию.
– Пациент с такими данными к нам не поступал. Обратитесь в другие больницы. Следующий.
Холодность и безразличие ледяными осколками вонзились Усаги в самое сердце, слезы моментально высохли, туман в глазах рассеялся. Ногти с силой впились в ладони, но она этого не замечала: гнев и бессилие сошлись в беспощадной борьбе.
Сознание тотчас же услужливо подкинуло видение окровавленных, перебинтованных подруг, зовущих ее, а она, как последняя слабачка, не способна самостоятельно даже выяснить, где они и что с ними. А что, если… Усаги зажмурилась, пытаясь прогнать дурные мысли и в который раз повторяя себе, что все будет хорошо. Все обязательно наладится, по-другому и быть не может, разве они не заслужили счастья?...
– Вы не-не поняли… – запинаясь, пролепетала она, не отводя взгляда от дежурной. – Хино Рэй, Кино Ма…
– Усаги.
Звук собственного имени заставил ее вздрогнуть. Этот голос… сейчас она узнала бы его из тысячи: знакомый, родной и близкий.
– Минако, – с облегчением выдохнула Усаги и резко развернулась на месте. Подруга выглядела уставшей, в синяках, потрепанной, но целой и невредимой. – Я так переживала! Как ты, с тобой все в порядке? – преодолев расстояние между ними, Усаги крепко обняла подругу, уткнувшись носом в пропахшие гарью и медикаментами волосы. – Что случилось? Где Рэй, Ами и Макото, их уже выписали?
Взгляд Минако потускнел, лицо осунулось, скорбная складка залегла меж бровей.
– Они… Кхм, – горло саднило от едкого дыма, голова раскалывалась. Она ненавидела себя за то, что случилось, за то, что не смогла предвидеть, спасти, за то, что выжила… – Все произошло так быстро: нас заслепил яркий свет, затем последовал резкий толчок, и… – Она порывисто вздохнула, как будто ощутила пронизывающую боль. – Никто не понял, в чем дело… Дорога была скользкой и мокрой, водитель просто не справился с управлением. Так мне сказали, понимаешь? Я выбралась, а они…
Минако прервала сбивчивый рассказ, говорить было трудно, да и что еще добавить? Хочешь не хочешь, верь не верь, плачь не плачь, а вернуть ничего нельзя. Она была там, с ними, в том же чертовом автобусе, с той лишь разницей, что сидела на заднем сиденье, и эти полтора метра спасли ее от гибели. Не стоило, она этого не заслужила. Чем она лучше остальных? Почему они ушли, а она осталась? Почему оставили ее?
– О чем ты говоришь? Где девочки? Где они?! Ами! Рэй! – Усаги не могла больше слушать: случилось что-то непоправимое – она чувствовала с самого начала, но по привычке отказывалась верить, а теперь…
Она не заметила, как вцепилась в плечи Минако мертвой хваткой и как та скривилась от боли. В голове пульсировала одна-единственная мысль: в какой-то из палат лежат ее подруги, и она обязана их найти! А когда это произойдет, Рэй станет капризничать и сетовать, что храм остался без должного присмотра. Ами, как обычно, примется всех успокаивать, объясняя не вполне понятными для Усаги словами, что их состояние нетяжелое, и через пару дней их выпишут. Макото будет грозиться «поговорить по душам» с водителем, как только выйдет из больницы, а они с Мамору непременно закатят большую вечеринку после их выписки…
Надрывный крик, прорвав пелену отрешенности, вернул девушку к реальности.
Доктор Мизуно упала на колени недалеко от них. Усаги непроизвольно разжала пальцы, отпуская подругу. Как во сне, не мигая, она смотрела, как Минако опустилась рядом с убитой горем матерью Ами и обняла в попытке успокоить.
– Этого не может быть… – прошептала остолбеневшая Усаги.
Воздуха катастрофически стало не хватать, исчезли все звуки, окружающие люди перестали существовать. Ей вдруг показалось, что земля ушла из-под ног, и она падает в пропасть. Сильная рука обняла ее за талию, и беззвучно рыдающая девушка уткнулась лицом в пиджак жениха.
– Их больше нет?
– Я знаю.

Глава 2

«Смотрю, и моей радости нет предела: наконец-то ты осознала, что второго шанса не выпадет – твои драгоценные соратницы покинули этот бренный мир и не в твоей власти вернуть их.
О, думаешь, я не знаю о том, что ты просила, нет, молила Хранительницу Врат Времени и Пространства позволить тебе все исправить? А я знаю. И что отказала тебе Сейлор Плутон, тоже знаю. Как же иначе, только такая дура, как ты, могла надеяться на то, что тебе дозволено будет вмешаться в парадоксы Времени. Сегодня предотвратить аварию, а завтра что? Мне интересно, есть ли предел твоей наивности?
Поздно, все поздно. Для них, для тебя, для меня. Ты пытаешься держаться, ищешь причины жить дальше, уважаю, но их нет. Как нет цепей, сдерживавших меня.
До скорой встречи, Цукино Усаги, Сейлор Мун, она станет последней в твоей никчемной жизни».

Усаги напряженно вслушивалась в гудки, с замиранием сердца ожидая щелчка.
– Алло.
– Здравствуйте, могу я поговорить с Минако? – спросила она. За прошедшую неделю ей всего пару раз удалось поговорить с подругой, да и те разговоры не продлились более пяти минут.
– Прости, Усаги-чан, Минако не сможет сейчас подойти, она… – Из трубки послышался горестный вздох. – Просила не беспокоить ее. Ей очень плохо: она не выходит из комнаты, почти не ест и постоянно плачет.
– Я понимаю, спасибо. Скажете ей, что я звонила?
– Конечно. – гудки. Слышать в сотый раз противное «пип» было невыносимо.
– Почему она избегает меня? – негромко спросила Усаги, опуская голову на руки.
– Потому что винит себя в смерти остальных, - так же тихо ответила Луна, свернувшаяся калачиком на покрывале.
– Но это ведь неправда.
Мамору точно так же объяснял поведение Минако и советовал дать ей немного времени, но «немного» – это сколько? Неделя, месяц? А если она вовсе решит сменить обстановку и уедет? Усаги не была уверена, что сможет сейчас пережить разлуку, даже мысль об этом была мучительной.
Небольшая рамка с фотографией, теперь обвязанная траурной лентой, поймала солнечный зайчик от утреннего луча. На ней они еще все вместе и выглядят такими беззаботными, повзрослевшими, но с искоркой детского задора в глазах.
Никогда больше Рэй не накричит на нее за лень и поедание излишнего количества сладостей; Ами не исправит кучу ошибок в письме к Чибиусе, терпеливо подкрепляя каждую правилом в надежде, что на этот-то раз оно осядет в голове «ученицы». А Макото никогда не испечет свой чудесный клубничный торт. Они ушли, оставив Минако и Усаги наедине с горем.
Усаги лучше других понимала и разделяла скорбь Минако. Что делать, когда все навалилось в один миг, перевернув привычную жизнь с ног на голову? Как жить дальше, когда воспоминания причиняют страшную боль? Когда кажется, что сердце раскололось на мелкие кристаллы, и хочется спрятаться от всего мира, и плакать, кричать, обвинять… Но кого? Кто виноват? Несчастные случаи сплошь и рядом, и на этот раз, видимо, жребий пал на них. Неважно, чего она хотела, не имеет значения, как сильно, – смерть не дает задний ход.
Минако, всегда сильная и оптимистичная, за несколько дней выгорела и превратилась в бледную тень самой себя. Что будет с ними дальше? Сердце не съемный механизм, его не вырвать и не выбросить вместе с выжигающими изнутри страданиями.
– …Это моя вина, – прошептала Усаги, закрывая глаза и борясь с вихрем эмоций.
– Что? – Луна поднялась на лапы. Только не это! Неужели ее принцесса поддалась депрессии и чувству необоснованной вины, подобно Минако?
Болтливая прежде, в последние дни Усаги все больше молчала, избегала родных и почти не плакала.
Луна заглянула в лицо хозяйки: темные круги выдавали огромную усталость, а сжатые губы – напряжение. И ни намека на слезы.
– Не держи все в себе, поплачь, – грустно посоветовала она. – Усаги…
– Зачем? Это ничего не изменит, – равнодушно произнесла девушка, не открывая глаз и не поворачиваясь к кошке, за долгие годы ставшей ей хорошим другом и наставником. – Слезами ничего не решить.
– Ты должна пережить эту трагедию и стать сильнее…
– Сильнее? – лицо Усаги перекосилось от презрения к самой себе. – Луна, ты что ослепла? Я ни на что не гожусь, все мои попытки оборачиваются сплошной катастрофой, лучшим в моей жизни были девочки и теперь… теперь их нет! – выпалила она на одном дыхании и застыла, прижимая фото к груди.
Облегчения не последовало, желания выплакаться – тоже. Комок в горле и тяжесть утраты – единственное, что она еще способна была чувствовать. Каждое утро она просыпалась с надеждой найти способ проскользнуть в прошлое и предотвратить аварию или воскресить девочек с помощью Серебряного Кристалла, сделать хоть что-нибудь! И каждый вечер, вымотавшись, засыпала с огромным чувством разочарования.
– Усаги, – жалобно промяукала Луна и умолкла, не представляя, чем она может помочь в этой ситуации.
– Ничего не говори, я знаю, что должна сделать. Пусть я буду плаксой и прилипалой, но я не брошу ее, слышишь!
Золотистые хвостики взметнулись и исчезли за захлопнувшейся дверью.
– Удачи тебе, Усаги-чан, – прошептала Луна.
***

Двадцать минут спустя кто-то с усердием трезвонил в квартиру семьи Аино.
На пороге появилась невысокая красивая женщина со светлыми, как у дочери, волосами и такими же ясными сапфировыми глазами.
– О, Усаги-чан, это ты, а я думаю, кто у нас на звонке повесился, – попыталась пошутить хозяйка, но накаленная атмосфера, царившая в ее доме последние дни, сказывалась во всем и в первую очередь на чувстве юмора. – Проходи, Минако у себя. Мне пора на работу, надеюсь, тебе удастся вытащить ее на свежий воздух, и пожалуйста, уговори ее поесть, – дождавшись кивка гостьи, продолжила. – Еда в холодильнике, разогрейте, – и шепотом добавила. – Удачи тебе.
Замок защелкнулся, и какое-то время девушка просто стояла, вслушиваясь в удаляющийся стук каблуков.
– Ты пришла… Зачем?
Вздрогнув от неожиданности, Усаги повернулась к Минако. Та успела выйти из спальни и теперь сидела в кресле, одетая в новый джинсовый костюм, при макияже и… с улыбкой на губах.
У принцессы возникло ощущение дежавю. Внутри что-то екнуло, чувство опасности пробежало по телу легким электрическим разрядом, но она отмахнулась от предчувствия, не находя ему причины.
– Так зачем? – переспросила Минако, прерывая неловкое молчание.
Усаги нервно переступила с ноги на ногу: она неслась сюда с твердым намерением вытащить подругу из депрессии, но как – дороги не хватило, чтобы придумать.
– Ты не подходила к телефону, и я за тебя волновалась, – нашлась она с ответом.
– Ммм, тогда спасибо за заботу, не стоило. Я, как видишь, в норме. Или ты думала, что я себе вены вскрою? – спросила Минако, наповал шокируя и без того растерянную Усаги.
– Нет, нет, конечно, я ничего такого не думала!
– Уверена? – спросила блондинка, начиная закатывать рукав. Но наблюдая, как вытягивается лицо подруги, не смогла сохранить сосредоточенно-обиженное лицо и расхохоталась. – Ой, Усаги, ты такая доверчивая, как ты могла поверить, что я серьезно?
Распахнутые в изумлении ясно-синие глаза были ей ответом. Да, особой проницательностью, как, впрочем, и чувством юмора, ее принцесса никогда не отличалась.
Перестав смеяться, Минако подняла руки в знак примирения.
– Прости-прости, не смогла удержаться от розыгрыша.
– И совсем это не смешно, – буркнула Усаги, падая на диван. Минако выглядела вполне здоровой, шуточки у нее, правда, попахивали «черным» юмором, но все лучше, чем апатия, которую она мысленно готовилась одолеть. – Я рада, что тебе уже лучше.
– А я как рада. Чай будешь? – дождавшись утвердительного кивка, блондинка продолжила. – А знаешь, как мне это удалось? Нет? Просто я поняла, что нужно делать. С молоком?
- Да. А что?
Минако лишь загадочно усмехнулась.
– Мы вместе пережили тяжелые времена, преодолели немыслимые испытания, десятки раз ходили по краю бездны и умудрились не сорваться вниз. Но даже после всего этого ты не сумела почувствовать самую главную опасность, все это время стоящую за твоей спиной, – Цукино состроила скептическую гримаску, означавшую, что она не попадется дважды на несмешные шуточки. – Прямо как сейчас, – мурлыкнула Минако и со всего размаху огрела ничего не подозревающую жертву по затылку.
Шею пронзила острая боль, в глазах потемнело, и Усаги без чувств повалилась на подушки.
Изящным движением сняв брошь с потерявшей сознание девушки, Венера заговорщически проговорила.
- Пусть побудет у меня.

Глава 3

«Едва заставляю себя дышать: не это для меня сейчас жизненно важно. Отсчитываю секунды. Раз, два, три… Как же медленно тянется время… Четыре, пять… Хочется кричать от восторга и нетерпения. Я молюсь, беззвучно, без слов и непонятно, к каким силам взываю.Не верю, что поможет, но молюсь. Людская слабость, отчасти глупость, оказывается, и мне передалась, а я и не заметила… Искореню потом. Нет, молитва – не обман, если знаешь, кому и как молиться. Ей, всегда – Ей, нашему Свету, Жемчужине Солнечной системы, но сейчас она не в состоянии услышать мой призыв. Смешно, как смешно, просить ее вернуть к жизни саму себя. До чего я докатилась? Человеческая сущность не принесла мне ничего, кроме абсурдных привычек».

Вслед за сознанием пришла жуткая головная боль, как будто ее ударили чем-то тяжелым. Стоп, именно так все и было. Кто ее ударил?.. Усаги попыталась подняться с холодного пола. Полумрак, камни, сырость… Подвал, подземелье?
– Минако! – позвала она, до боли в глазах всматриваясь в окружающую темень. – Где ты? – жалобный вопрос улетел в темноту.
– Уверена, что хочешь знать? – насмешливо ответила темнота. – Неведение часто принимают за счастье. Правда способна ранить больнее оружия.
– Я хочу… мне нужно знать, – в груди все сжалось от дурного предчувствия.
– Зачем? А если я скажу, что только одна из вас сможет уйти…. Не проще ли забыть про нее и спасаться самой? – снова насмешка, до боли знакомая, но где она могла слышать этот голос? Если бы не мигрень, она обязательно вспомнила бы.
– Она – моя подруга! У меня больше никого нет! – закричала Усаги, выплескивая накопившуюся боль на невидимого врага. Потерять еще и Минако за столь короткое время – Ками, за что ей все это, неужели горе не оставит ее, пока не лишит всего, что ей дорого?
– Надо же, какое благородство, – голос раздался совсем близко. –Жаль, что у тебя... больше нет подруг.
– Что? Что ты с ней сделала?!
– …Но не все они мертвы, – игнорируя выкрики девушки, продолжил голос.
Пресекая дальнейший бессмысленный диалог, фигура сделала шаг на освещенный лунным светом пятачок и откинула капюшон. Вспыхнувшая в глазах Усаги надежда в мгновение превратилась в отчаянную безысходность.
– Этого не может быть… – побледневшими губами прошептала пленница. – Если хочешь убить меня, убей, но не мучай больше, – несколько слезинок скатились по щеке Усаги. – Как жестоко – принимать облик дорогого мне человека. Ты – не Она… Ты – не Венера! – крик, полный отчаяния, эхом разнесся по темным углам.
– Венера, – почти любовно повторила воительница, предавая слову какое-то свое особое значение. – Ты даже не представляешь, насколько ты права. Я именно Венера. Глупенькой, смазливой, вечно влюбчивой и до отвращения веселой Минако больше нет. Я и так позволила ей существовать за мой счет слишком долго, – холодно отчеканила она, словно одна мысль об этом была ей противна. – Она оказалась сильнее, чем я ожидала. Понадобилось время, чтобы полностью подавить ее волю и овладеть телом. Но как видишь, я справилась, впрочем, как и всегда, – и впервые за долгие месяцы рассмеялась. Переливистый смех, чистый и нежный, наполнил бывший дворец Темного королевства. – Ах, Усаги-чан, если бы ты знала, как я устала от всей этой фальши, от этого мира и от тебя. Да-да, от тебя больше всего, – Венера прислонилась к каменной колонне, расправила плечи и запрокинула голову. Уставшая, но довольная воительница приготовилась ждать.
Усаги дернулась вверх и вперед. Быстро, четко, без раздумий. Сбить с ног потерявшего бдительность противника и получить фору для побега, как учила Макото. Ее добрая, смелая подруга, Макото.
– Надо же, запомнила… А я-то грешным делом думала, что тебе в одно ухо влетает, а в другое – вылетает за ненадобностью, и только десерты оседают в желудке, – засмеялась похитительница, не шевельнувшись, чтобы перехватить бунтарку.
Тело Усаги с размаху налетело на невидимый барьер. Послышался треск сломанной руки и протяжный стон. Девушка прокусила губу от боли и досады: до цели не хватило каких-то полметра. Венера наконец открыла глаза, во мраке они казались еще ярче. Хищное пламя, горевшее в них, придавало им нового смысла – устрашающего и завораживающего одновременно.
– Смело, но глупо, – пробормотала она.
Усаги дернуло уже не по ее воле. Отлетев к противоположной стене, она больно ударилась о каменную плиту и сползла на пол. Горячая струйка потекла по шее, и девушка автоматически потянулась к ней. Поврежденную руку пронзило сотнями подкожных игл, голова закружилась от «прострелов» в шейном отделе позвоночника, и Усаги повалилась на бок, неосознанно всхлипывая. На затылке сквозь светлые волосы проступило пятно темно-алой, почти черной крови.
– А ты, моя принцесса, не так глупа, как кажешься. Ты быстро поняла цену себе и успешно пользовалась этим, уходя в тень, оставляя грязную работу верным воинам, так? – Венеры уже не было у колонны. Она склонилась над лежащей девушкой и со злобой смотрела той в лицо. – Признайся, тебе нравилось наблюдать за нашими терзаниями, когда нам доводилось врать родным, сбегая тебе на помощь? Что ты чувствовала, видя страдания подруг каждый раз, когда им приходилось жертвовать личным счастьем ради твоего? До тебя, способной чувствовать боль всего мира, долетали вопли душ самых близких и преданных, когда на поле боя оказывались их знакомые, друзья, любимые? Была ли ты удовлетворена, когда их глаза наливались кровью в предсмертной агонии, а их тела терзали монстры? С чем, скажи, сравнимо удовольствие от понимания того, что есть несчастные, готовые на любые жертвы ради тебя – тебя одной? Ну, что молчишь? Говори!
Некогда воительница любви, а ныне – безжалостная и мстительная Венера схватила Усаги за испачканные кровью волосы и заставила посмотреть на нее. Но Усаги молчала, борясь с тошнотой и глотая слезы.
В этой разъяренной фурии не осталось ничего от ее прежней жизнерадостной и заботливой Минако. В ее груди больше не билось горячее чистое сердце, его безжалостно вырвали, заменив кубиком прозрачного льда. – Минако была моей подругой, а ты… ты… – всхлипнула она, чувствуя, как хватка мучительницы крепнет, причиняя новую боль.
– Не лицемерь, прошу тебя, – промурлыкала Венера, чем привела заложницу в настоящий ужас. Мозг Усаги отказывался понимать, а тем более, принимать действительность. Как будто все ее кошмары сошлись разом, породив иную реальность, в которой она немощна и приговорена к смерти.
– Да, я убила ее в определенном смысле, признаю. Мне жаль, но с этим ничего не поделать, так всегда было и так всегда будет. Видишь ли, моя принцесса, рано или поздно все мы переродимся, получим новые имена, обретем семьи, изо дня в день, засыпая и просыпаясь, будем строить планы на будущее, мечтать, обещать, любить… Но придет день, и течение привычных жизней изменит какой-нибудь случайный демон или твой Зов, – Венера разжала ладонь, и Усаги с силой ударилась лбом о гранитный пол. Вскрик и хруст вызвали довольную улыбку на лице мучительницы.
– Сегодня на удивление хороший день, хотя с утра я не ждала от него ничего, кроме твоего нытья у Мамору на диване, – размяв занемевшую кисть, она пихнула Усаги в бок носком туфли, заставляя девушку перевернуться на спину. – Не смотри на меня так, я следила за вами все время. Приятного в этом было мало, должна тебе сказать: надо отдать Эндимиону должное – нервы у него стальные.
– Мамо-чан меня любит, – всхлипнула Усаги, прижимая сломанную руку к груди.
– Любит, конечно, любит, – согласилась Венера, присаживаясь около бывшей подруги на корточки. – Лю-у-убит мягкость этих золотистых волос, – она легонько погладила спутавшиеся пряди. – Любит синеву этих бездонных глаз и алые податливые губы, – палец скользнул по нижней губе Усаги, отчего та вздрогнула и попыталась отвернуться. – Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю, – приказала воительница и насильно вернула ее лицо в прежнее положение. – О, как он тебя любит, ммм, – засмеялась она. – Да, романтические свидания у вас были что надо!
– О чем ты говоришь?.. – прошептала Усаги, не выдерживая ироничного тона. – Мы-мы ведь любим друг друга, – сквозь всхлипы пролепетала Усаги.
– Еще бы ты его не любила, пфф, – с презрением фыркнула воительница. – Красив, умен, будущий правитель этой чертовой планеты. Нет, я поражаюсь, ты что, в самом деле за все эти годы ни разу не заметила, как его передергивает от твоих нарядов, как он отходит от тебя в общественных местах, стоит тебе рот раскрыть? Думаешь, он по доброте душевной выбрасывает уйму денег на тонну мороженного, пирожных и прочего? Да просто пока твой рот набит, ты не несешь чушь несусветную. Ничего, скоро все закончится. Забвение избавит тебя от мук, а по ту сторону ты наверняка встретишь милашку Минако. Сделай одолжение – не передавай от меня привет, – лилейно промолвила Венера, смахивая слезинки с ресниц пленницы.
– Ты убьешь меня? – с потухшим взглядом спросила Усаги.
– Тебя? Естественно. Усаги Цукино исчезнет раз и навсегда, оставив прекрасную оболочку для истинно достойной сущности – принцессы Луны, Серенити.
– Но… – ладонь в белой перчатке властно зажала ей рот.
– А ты здесь лишняя. Твое дело сделано, придержала местечко и спасибо, знай свое место.
«Но Серенити это я!» – вспышка скользнула от одного сознания к другому.
Звук пощечины разнесся по залу. По губам и подбородку Усаги потекла кровь, попадая в рот и мешая дышать.
– Заткнись, если не хочешь, чтобы я превратила твое лицо в кашу, – прошипела Венера, угрожающе подняв кулак. – Ты НИКТО, сосуд. Да как ты только посмела допустить мысль, что ты – наша принцесса! В ней живёт борец, она умеет постоять за себя. У неё холодный разум и открытое сердце, что не имеет ничего общего с такой мямлей, как ты! Каждый раз, когда ты использовала силу Серебряного Кристалла, я молилась о том, чтобы увидеть в синих глазах жемчужное сияние нашей Серенити. Но раз за разом это была ты, ты и ты! А как же Она? Как же Мы? Подчиняться какой-то случайной заурядной девчонке, умеющей только рыдать да в случае опасности трусливо взывать к спящему могуществу наследницы лунной династии?
Венера задохнулась от душившего изнутри гнева. Как же долго она копила эту ярость в себе, сколько сдерживала порыв размазать самозванку, стереть ее наглую улыбочку, затолкать в глотку все ее лживые речи о добре и справедливости, заставить ползать на коленях, моля о прощении.
– Ну что опять не так? Теперь-то чего рыдать, предначертанного не изменить, никакие твои мольбы не заставят меня сделать выбор в твою пользу.
Венера сверху вниз посмотрела на лежащую девушку. Та, кого прежде боялись враги; та, кого обожали союзницы; та, кого она ненавидела все эти годы, сейчас не вызывала ничего, кроме жалости.
– Ты врала. Я тебе верила, а ты притворялась моей подругой, – прошептала Усаги.
– Да когда же до тебя дойдет, а? Я и Минако – две разные личности. На протяжении тысяч лет мы реинкарнировались в телах людей. Они рождались, росли, жили скучной жизнью, а мы спали глубоким сном внутри них. Первый Зов пробуждал в них силы хенсинов и наши души. Мы открывали для них доступ к планетарной энергии, позволяя защищать Солнечную систему, и с каждым использованием ими нашей силы мы становились сильнее. На пике их возможностей наш разум полностью завладевал телом. Ты ведь знаешь, как это происходит, да? Сперва ты видишь непонятные тебе сны, потом осознаешь, что знаешь о вещах, о которых по идее и не слышала, о местах, в которых не бывала. Затем в трудные моменты невесть откуда взявшийся голос подсказывает правильное решение. Сколько раз с тобой такое бывало – пять, десять, сто?
– Значит, остальные тоже меня обманывали? – спросила Усаги.
– В том-то и беда, Усаги-чан, в этом перерождении все изначально пошло не так. Они встретили тебя, и это в итоге их погубило. Они не проявились в полной мере – мои сестры по оружию, мои родственные души. Поэтому они погибли – не в сражении, как подобает воину, а глупо и бессмысленно, как любой смертный. Ты хоть представляешь, как одиноко одной смотреть на сияющую Луну, вспоминать прекрасные времена правления Альянса Девяти Планет и не иметь возможности вернуть былого? Откуда тебе. А теперь их нет. По твоей милости «подделки» забрали с собой на тот свет моих подруг… Хватит с меня ожиданий, пришел черед действовать.
– Почему же ты не убила меня раньше, если так ненавидела? Чего ждала? – вырвался у пленницы самый важный вопрос.
– Ее. Рано или поздно, она бы взяла верх. И… я не лгала тебе. Припоминаешь, что я сказала в первую нашу встречу?
– Что должна найти принцессу Серенити, – прошептала Усаги.
– Именно. Пора начинать, – Венера встала и потянула за собой девушку. – Идем, прогуляемся.
– Куда мы?
– Через несколько минут взойдет Луна. Я хочу, чтобы ее мраморное свечение было первым, что увидит моя принцесса, и последним, что увидишь ты.
***

Они выбрались на поверхность. Усаги инстинктивно съежилась, но обжигающего холода не последовало. Энергетический купол, защищая пространство в радиусе 300 метров от северных ветров и вьюги, поддерживал внутри климат поздней весны.
Заложница подняла покрасневшее от крови и слез лицо к хрустальному диску Луны. Сбежать от Венеры у нее не было ни малейшего шанса, молиться – все, что она могла.
Заметив силуэт неподалеку, Усаги замерла, не в силах поверить: он пришел за ней, она спасена! Бедная Минако. Позже они обязательно решат, как ей помочь.
– Такседо Маск! – вскрикнула она.
– Эндимион-сама, – Венера почтительно склонила голову. – Мы готовы.
– Приступай, – лицо принца в лунном свете казалось высеченным из камня.
До Усаги, ошарашенной и разбитой, не сразу дошло, что вместо черного фрака и привычного плаща ее спасителя облачал парадный мундир принца Земли.
– Как же так, Мамору, ты с ней заодно?
Стальная хватка стиснула ее плечо, вынуждая упасть на колени. Эндимион подошел ближе и заглянул в синие озера ее глаз, наполненные слезами.
– Ты снова собралась плакать? Как патетично.
От презрения в его голосе ее начало подташнивать. За что они с ней так?! Хотелось кричать, плакать, рыть землю от невыносимого осознания того, что ее предали. Предали самые близкие, те, ради кого она шла на жертвы, ради кого сгорала в пепел и возрождалась вновь не один раз. И чем они ей отплатили?
– Вы все спланировали… Давно?
Тишина. Ее бывшая подруга и телохранительница, а также жених, в котором она души не чаяла, молчали.
– Я спросила – давно? – сквозь зубы, едва сдерживаясь, чтобы не расплакаться, процедила Усаги.
– Какая разница? Тебе это уже не поможет, – с издевкой и неприкрытым наслаждением ответила Венера.
– Давно. Как только поняли, что твоя мягкотелость убивает мою планету... Не тяни, Венера, Луна почти в зените, – развернувшись, Эндимион сделал несколько шагов подальше от них, давая понять, что разговор окончен.
– Но-но ты же говорил, что любишь меня! А как же Чибиуса и наше будущее?! – из последних сил закричала Усаги.
«Нащупать слабое место и пробиться через броню, как раньше, когда его сознание подчинили Берилл и Нехеления. Смогла тогда, смогу и сейчас», – повторяла она про себя.
– Зря стараешься. Нет никакого заклинания, как нет и твоего Мамо-чана, – вклинился в ее мысли принц. – Кто знает, может быть, в ином мире ты с ним встретишься.
Затем случилось то, от чего обреченное сердце Усаги чуть не остановилось: Эндимион опустился на одно колено и поцеловал ее в окровавленный лоб.
– Я жду тебя, моя любимая Серенити.
Слева от нее блеснул луч Венеры, и тело той, кого прежде называли принцессой Луны, окутало холодным покрывалом. Усаги чувствовала, как замедляется сердцебиение, каждым новым ударом отсчитывая приход ее смерти. Последним, что она видела на фоне белой Луны, были две отливающие синевой пары глаз, полные равнодушия и презрения.
Первыми, кого увидела наследница Луны, стали ее единственная на все времена любовь, принц Эндимион, и верная, прошедшая с нею века Сейлор Венера.
– Добро пожаловать, мы заждались, – в один голос приветствовали новое рождение будущей королевы Земли защитники Золотого Тысячелетия.



Ps/ быть участником команды это как иметь возможность прочесть газету с сенсационным известием до того, как она попадет в продажу)